Не дать разгореться фашистскому костру снова

Его воспоминания я записала несколько лет назад.

«Моя семья жила тогда в селе Родионовка под Мелитополем. В 1941 году мне было всего 14 лет, и осенью я должен был идти в 7 класс. Но этого так и не произошло... Недалеко от нашей хаты, которая находилась на окраине Радионовки, стояла 75-миллиметровая пушка. Мы с ребятами вырыли небольшой окоп поодаль от этой пушки, чтобы наблюдать за перестрелкой. Перестрелку вели наши солдаты, занявшие боевые позиции за селом и периодически выпускавшие снаряды в сторону, в поле, туда, где окопались немцы. От немцев же не было почти никакого ответа.

Нас, сельских подростков, все эти действия очень интересовали. Солдат, шедший по селу, заметил наши торчащие из окопа головы и приказал прятаться. Но вдруг, без особого шума, через дорогу от нас прилетел и взорвался снаряд, второй взорвался во дворике моей хаты, еще один – прямо рядом с нашим окопом, оглушив всех, кто там находился. Снарядов было всего пять. Пятый попал туда, где стояла эта пушка. Мы чудом остались живы, чуть не поплатившись за свое мальчишеское любопытство. Тогда я четко осознал, что «слепой» боевой снаряд не щадит никого и ничего. Этот эпизод и стал для меня началом войны».

В начале ноября 1944 года Головин был призван в Красную Армию. Участвовал в управлении дивизионом, был разведчиком на Сталинградском фронте, после чего попал в тяжелую артиллерию наводчиком 3 дивизиона 8 батареи Новороссийской Краснознаменной пушечноартиллерийской бригады Ордена Ленина, Орденов Суворова, Кутузова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого Верховного Главного командования.

«Представьте, – рассказывал Николай Григорьевич, – пушка на гусматических колесах весила 9 тонн, казенная ее часть еще 2 тонны, обслуживали пушку 9 солдат. При этом сам снаряд весил 45 кг, а вместе с зарядом и с ящиком – 80 кг. Все это в бою приходилось успевать таскать на себе».

Впоследствии их артиллерийскую бригаду передали на Центральный фронт, откуда позже было начато наступление на Будапешт. Под Будапештом Головин был ранен в бою.

9 мая Николай Григорьевич встретил в госпитале на берегу реки Дунай. «Ночью тогда стоял страшный грохот разрывающихся орудий на Дунае, где расположились военные катера Дунайской флотилии Черноморского Флота, – говорит Н.Г. Головин, – Я спросил пришедшего только что соседа по палате: «Немцы подступили?», а он ответил: «Нет. Это война закончилась!». Для меня в этот миг мир словно перевернулся «с ног на голову»! Окружающее словно изменилось, похорошело, в воздухе «запахло» всеобщей радостью освобождения, весельем и истинным счастьем. Конечно, все понимали, что ушедших наших товарищей нельзя вернуть, а для будущего следует строить страну. День Победы у меня ассоциировался с началом новой жизни». Долг людей сегодня – не дать разгореться фашистскому костру снова. А для этого нам должна быть знакома боль тех, кого опалило пламя войны, развязанной гитлеровцами.